Подробности Опубликовано 09.04.2011 15:32 Просмотров: 1818
В философской системе Вл. Соловьева центральное место занимает идея Вечной Женственности — Души мира, Софии-Премудрости как основы разумного мироустройства. Жизнь свела его с двумя женщинами — Софьей Петровной Хитрово и Софьей Михайловной Мартыновой. Племянник поэта, тоже поэт и философ, Сергей Михайлович Соловьев писал: «Любовь Соловьева и на этот раз носила глубоко мистический характер. Лучшее из стихотворений, вызванных личностью Мартыновой, «Зачем слова?» написано им в «телепатическом настроении». Как будто в лице Софьи Михайловны он в последний раз увидел ее «розовое сияние» вечной Софии… Но сравнительно с длительной, «мучительной и жгучей» любовью его весны и, скажем смело, всей жизни, любовь эта носила романтический, фантастический и иногда не вполне серьезный харатер.
Кульминационным в их отношениях был 1892 год. В житейском плане Вл. Соловьев старался быть поближе к предмету любви — «крепчайшими цепями прикован к московским берегам». Он снял дом в деревне Морщихе (или Морщихино), неподалеку от Знаменского, куда ходил пешком. 2 июня 1892 года незадолго до переезда в деревню он писал из Москвы Стасюлевичу: «Дача моя (4 комнаты) за все лето стоит 80 руб., чем я весьма горжусь. Буду жить там совершенно один. Стол свой я упростил весьма: ем раз в день гречневую кашу с подсолнечным маслом и зеленые бобы без всякого масла, запивая это рижским пивом по 12 коп. бутылка. Думаю, что такой режим столь же полезен для здоровья, как и для кармана. Но первая же ночь в доме крестьянина Сысоя прошла в борьбе с тараканами и клопами, это сразу же стало темой стихотворения:
Душный город стал несносен. Взявши саквояж, Скрылся я под сенью сосен В сельский пейзаж. У крестьянина Сысоя Нанял я избу. Здесь мечтал, вкусив покоя, Позабыть борьбу. Ах, потерянного рая Не вернет судьба. Ждет меня беда другая, Новая борьба. Поднялись на бой открытый Целые толпы — Льва Толстого фавориты,
Красные клопы.
Жизнь подмосковной деревни не оставляла его равнодушным: он писал, что озабочен покупкой лошади разорившемуся крестьянину Алексею Харитонову. Но бытовая необустроенность сделала его пребывание в Морщихе непродолжительным. Он жаловался, что вследствие близости хозяйской семьи ни спать, ни заниматься было невозможно, что рекомендованная ему кухарка разрешилась от бремени незаконнорожденным ребенком, которому он и предоставил снятую дачу, а сам возвратился в Москву.
Несмотря на близкое соседство, Соловьев часто писал к Софье Михайловне. 10 июня он описывал ей свою прогулку в окрестностях Знаменского: «Весь вечер с седьмого до одиннадцатого часа я провел в новой для меня, необыкновенно живописной местности (за моей деревней на берегах речки) и там, говоря высоким слогом, усладительное созерцание природы растворял горечью несчастной любви…
Побывавший в Знаменском М. Петровский держал в руках альбом СМ. Мартыновой и переписал автографы Вл. Соловьева в тетрадь с надписью «Вл. Соловьев. Стихотворения из альбома С.М.М. Списаны ночами 7/8 и 8/9 июня 1913 г. Михаилом Петровским» (местонахождение альбома в настоящее время неизвестно).
По авторским пометам нетрудно уточнить время и место написания стихотворений лета 1892 года: в Воробьевке — «Стих последний, прошу, не примите буквально…» (21 мая), в Морщихино — «Ветер с западной стороны…» (2 июня), «Светом закат моих дней озарившая…» (9 июня) и еще 8 стихотворений; «по дороге в Знаменское» — «Владимир Соловьев…» (15 июня).
В этой небольшой тетрадке собрано большинство стихотворений «мартыновского цикла». Значительное место в нем занимает цикл акростихов «Сафо» (первые буквы строчек слагаются в классическое имя, которым близкие друзья называли Софью Михайловну Мартынову). Что-то японское в ее лице отмечено автором восточным колоритом: жизнь — «японская сказка» — веет ароматом «японских роз». Вот некоторые стихотворения «мартыновского цикла»:
Сказочным чем-то повеяло снова… Ангел иль демон мне в сердце стучится? Форму принять мое чувство боится… О, как бессильно холодное слово! Слов нездешних шепот странный, Аромат японских роз… Фантастичный и туманный Отголосок вешних грез. Светом закат моих дней озарившая, Ангел-хранитель скорбящей души, Фея, волшебные сны мне дарившая, Огненный пламень во мне потуши. Сумрачно было в лесу у тебя, Август в исходе стоял, Филин вдали прокричал, как дитя, Он мою смерть возвещал. Сходня… Старая дорога… А в душе как будто ново. Фон осенний. Как немного Остается от былого! Свежо предание, А верится с трудом… Финал… молчание…
О чем?
К началу сентября 1892 года относится шуточное и вместе с тем почтительное послание Вл. Соловьева к С.М. Мартыновой:
«Соловьева в Фиваиде» Вам списали в лучшем виде В черную тетрадь. Я хотел приехать в Сходню, Чтобы завтрашнему ко дню Вам ее послать. Но меня бранили б строго Вы за то, да и немного
Дней осталось ждать.
Наряду с «шуточными», «домашними», альбомными стихотворениями под впечатлением любви к СМ. Мартыновой Вл. Соловьев написал в этот период те антологические стихотворения, которые составили ему славу одного из первых поэтов-символистов. Поздравляя Софью Михайловну и ее дочерей Надю и Верочку со днем именин 17 сентября, он послал им проникновенно лиричное стихотворение «Зачем слова?» Под впечатлением этих отношений он написал пять статей под общим заглавием «Смысл любви» (1892—1894), которые «принадлежат к величайшим творениям всей русской философской мысли».
Несмотря на необустроенный быт летом 1892 года, Соловьев много работал. Он писал философские и литературоведческие статьи для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, в майском номере журнала «Русская мысль» был опубликован его единственный рассказ «На заре туманной юности». Он переписывался с редактором журнала «Северный вестник» Л.Я. Гуревич, с В.В. Розановым.
Несмотря на сложность и конфликтность отношений между Соловьевым и СМ. Мартыновой эти связи не прерывались до конца жизни поэта. И все-таки поэтической вершиной этого чувства было «знаменское» лето 1892 года:
И меж тех цветов, в том вечном лете, Серебром лазурным облита, Как прекрасна ты, и в звездном свете,
Как любовь свободна и чиста.
Из материалов книги «Край, в котором мы живем», 1998 г.